«Когда по площади Свободы удар был, у нас прямо дом задрожал»

Фролова Наталья Ивановна, мне 55 лет. Родилась, училась, работала в городе Бердянске. 

Училась я на швею, дизайнер одежды. Очень много лет проработала предпринимателем, шила одежду на заказ. У меня было своё ателье. 

Есть у меня дочь взрослая, внучка.

В последние года я занималась хенд-мейд. Это выставки. 

Я делала интерьерные куклы. У нас курортный город, приезжают люди и покупают сувениры при отъезде.

Около сорока лет занимаюсь пошивом. Дочка тоже уже этим занимается — у нас творческая семья.

Жили мы достаточно хорошо этот весь период. Свой город я очень люблю.

Последнее время переехала в Харьков, так сказать, обстоятельства семейные поменялись. Я живу в гражданском браке. Семь лет уже в Харькове.

Нашла — как бы востребована у меня профессия - работала на фирме. Шила образцы военной одежды. Мы выигрывали тендера — около трех лет это все длилось.

Потом фирма закрылась. Последнее время работаю на фирме по пошиву одежды. В Харькове развита инфраструктура — потому что, например, в Бердянске с работой тяжело зимой — только летом.

Все было очень хорошо — на данный период, до двадцать третьего февраля.

Я была очень довольна, мне очень нравится Харьков, красивый город, очень много там всего построили.

Какими были ваши первые дни полномасштабной агрессии?

У меня, как бы, образ жизни в последнее время, дом — работа. Люблю дома заниматься цветами, рыбки, аквариум. А целыми днями работаю.

Я вообще очень рано встаю — где то полпятого. И вот как раз я встала, и начали бомбить в Харькове. То есть конкретно были слышны выстрелы. И рядом, причём рядом. 

Включила телевизор — там объявили, что полномасштабное вторжение. Ну это конечно был очень такой стресс, я конечно в слёзы — понятно, что такой стресс перенести.

Первые дни можно сказать, что мы даже не ели. То есть, я не могла даже сосредоточится, и поверить в это всё что происходит. И эти взрывы до такой степени стресс — что не хочется даже есть. 

И не спали. Не можем ни заснуть, ни расслабится, боимся всего.

Бежать в укрытие было далеко. Но у нас, как бы, часть дома, и мы на него рассчитываем. 

Плюс такая комната у нас есть, она как бы коридор, между двумя несущими стенами и без окон.

Заклеили, всё что можно было, скотчем, как вот по телевизору говорили. Мы с утра до вечера слушали новости. Чтобы быть хотя бы в курсе того, что происходит — потому что это очень было сложно.

Вот просто сзади затылок, в одном месте, так болел, больше месяца. И не отпускал — как бы давление.

Потом где то через дня три, я уже поняла, что нужно себя как то немножко взять в руки. Ведь война — войной — но надо выжить, как бы здоровье сохранить.

И я начала тогда отвлекаться. Первый раз это было сложно, вообще просто приготовить поесть. Я не могла сосредоточится, сконцентрироваться на каких-то определённых действиях.

Вот сижу, новости эти слушаю, и не могу поверить, что все это происходит. До сих пор. Такое ощущение, что это происходит не со мной. И я не верю — вот только по взрывам. Ну и конечно у нас там рядом Дергачи, Изюм и Белгородская трасса. Но это как то отдаленно сначала были эти взрывы...

Когда попадает ракета, это было ночью, мы видели, прямо вот такое загорелось!!! А потом пошли днём — полностью всё сгорело. Холодная гора, Полтавский шлях, вот где находится терминал, откуда пригородные автобусы.

Магазины везде работают - вход с чёрного хода. Через запасной выход. И мы стояли по два с половиной часа в очереди, чтобы что то купить из продуктов. Как на парковках таких подземных. Не со стороны центрального входа и под открытым небом, а на парковках. По два с половиной часа стояли.

Потом когда уезжали, у меня знакомых много, за семь лет, на Салтовке - сказали, что полностью всё разрушили. Они уехали к родителям, в Солоницевку.

Люди которые жили на ХТЗ — там заминировано. Мины, вот эти вот, на парашютах спускают. 

Люди могут стоять в очереди за хлебом — может ракета упасть. Показывали, что женщине ногу оторвало. Просто, вот мирных жителей всех.

Встречались ли Вам обстрелы и разрушения гражданских объектов, домов мирных жителей?

А потом у нас началась Площадь Свободы — удар был. У нас прям дом задрожал. Это фактически рядом — в нескольких километрах от нас.

Это был самый сильный удар.

Потом начали летать самолёты. Над нами уже. Мы проживаем сейчас на Холодной Горе, это район Озерянской церкви. Там рядом тюрьма недалеко. Её здание полностью разрушено. 

Недалеко улица Холодногорская. Там, где военное училище, танковое — полностью угол дома снесён. Мы пошли в магазин, супермаркет “Класс”, в торговом центре. Полностью окна все выбило рядом в домах. 

Магазины — идёшь, полностью витрин нет. Ну как, торговый ряд — полностью стёкол нет. Нигде. Но никто не мародёрничал. Всё висит так вот, одежда.

Полностью разрушен торговый центр «Никольский» — только построили/

Рынок «Барабашова» - практически всё спалило. Вот этот дым, вот когда ветер к нам, такой чёрный пепел, серый. Полностью у нас был на окнах, во дворе, на крыше.

«Барабашова» полностью сгорело — его три раза бомбили. 

Парк «Фельдмана», парк «Горького» — мы просто недалеко живем, получается возле Центра. Сейчас бомбят Изюм...

Я выхожу на улицу, вот буквально 20-50 метров, и вот это здание разрушено, где тюрьма. 

Первое время мы ходили и у всех было такое выражение лица как у меня — я ж встречаю людей, все навстречу идут, у всех одинаковое выражение лица. Все перепуганные. И постоянно воздушная тревога — и не знаешь, то ли в магазин идти, то ли домой.

Мы ж особо запасов последнее время не делаем все. Все доступно было в продаже. То есть продуктов у нас не было. Мы даже не запасались, ни муки, ни сахара. 

И каждый день выходишь — начинается воздушная тревога. Уже была раз по десять на день. Начинаешь уже привыкать к ней. Но всё равно — далеко от дома не отходим.

Приготовили всё в подвал. Потом думаем, а вдруг в подвале придавит? Я не знаю вообще, честно...

Расскажите, как вам и вашим родным удалось уехать во Львов?

Уже практически во всем районе начало гореть, где попадает ракета, сразу горит рядом.

И вот это прямо над домом пролетают самолёты и свистят.

Мы потерпели немножко вот это время. Мой муж уговаривал меня уезжать. Но я не могла на это решится. Как я поеду в чужой город? Вещи не возьмёшь ведь много. Все надо решать, это все наши бытовые проблемы, которые не так просто решить в таком возрасте. 

А дети у меня в Бердянске. Они сказали, что город оккупирован. Газопровод повредили в Мариуполе, и у них нету вообще отопления. Как приготовить кушать? Продуктов нет, на рынке все дорого в три раза. Повесили сейчас российские флаги.

Недавно внучка смогла выехать. Под обстрелами. И восемь блокпостов надо было пройти. Мы только недавно встречали её во Львове. Провели её в Польшу...

Они ходили на автобус. Там вот этот Мариупольский коридор, Мариуполь — Бердянск — Запорожье. Они три раза не могли сесть в автобус.  То отменяли, то не было мест. А потом как то получилось. А дочь осталась. Хотела в Днепропетровск, но сейчас не выпускают.

Внучка выехала, но сказал, что ехали под обстрелами, минами. К женщинам нормально относились. А к мужчинам — их раздевали, проверяли, и деньги отбирали.

Один мужчина продал что то. И ехал, чтобы жизнь устроить на новом месте — у него отобрали большую сумму. 

Они ехали в три этапа. Доехали до Запорожья, потом там переночевали в каком-то детском приюте, их покормили, и на следующий день дальше на Львов поехали.

А мы уже хотели выехать -  мы не далеко от вокзала живем, пошли пешком. Транспорт у нас не ходит в Харькове. Вообще никакой. Пошли пешком. Был бесплатный эвакуационный поезд и несколько платных. На бесплатном очень много людей, и в тамбуре стоят, а ехать 24 часа!

Мы решили на платном. Николай Борисович, муж мой, он военный пенсионер, афганец. Ему был бесплатный билет. Мне купили. И так доехали — но ехали очень долго. До определённого времени, там уже были повреждены рельсы, их ремонтировали и мы вокруг ехали, дольше намного.

Вот тоже, едешь — вот даже я здесь нахожусь — вот о чем думать? Что завтра будет? Как мы будем дальше жить? Даже не представляю. Стресс очень сильный — ну кто бы мог подумать, что в такое время может начаться война...

Мы недавно только приехали. Десять дней как приехали. До последнего уже терпели, я отказывалась ехать, потому что мне было тяжело решится. 

Уже просто невозможно было. Последние ночи мы не спали — из за того, что каждый день были бои. Вот слышно. Всю ночь. Заснуть невозможно.

Холодную Гору, практически все районы разбомбили. Не знаю даже такого района, который бы был целым.

Вот реально — все. Дома нет — вот куска. Дырки, стёкол нет везде. Вот это все чёрное у людей до сих пор.  

Была зима ещё — а у людей стекол нет. 

Ехали мы в поезде, и на перроне тоже, люди между собой разговаривают. Везут с собой животных. Едут молодые, с детьми больными. Мужчины в основном остаются. А детей и жен отправляют сюда и дальше — за границу.

Общаются ли ваши знакомые с родственниками в россии? Как относятся россияне к полномасштабному вторжению в Украину?

Рассказывают на работе, многие сказали, что теперь поругались и не разговаривают. То есть, мол, что вы рассказываете, не выдумывайте, такого не может быть!

Я бы тоже не поверила, если бы я каждый день не слышала это. Они думают, что это всё неправда. И многие сказали, что поругались. 

С родственниками не разговаривают. 

Вот Николай Борисович поругался с какой-то сестрой. У него где то там живет в россии. Сказала, что мы Бандеровцы, почему то.  

И многие я слышу, что они поругались. Вплоть не контактируют. То есть, полное непонимание. И сочувствия у них нет.

Меня зовут Тарас Зозулинский, я журналист из Львова, продолжаем нашу борьбу.