"Всё село начало рыть землянки в лесу"

Родился я в городе Киеве, прописан в Киевской области, вместе с матерью мы переехали. Жили в Бородянском районе. Учился я в Киеве. Это университет, это школа. Потом и призывался в армию из Киева.

У меня семья, как бы девушка была с ребенком, мы были вместе, но ребенок был как бы не родной, но для меня роднее не было.

Каким вы запомнили первый день полномасштабной российской агрессии?

Утром, наа роботу — я пришел на свою станцию, у нас село Новая Буда, а станция жд — это Спартак.

И вот, половина людей — они шокированы. И половина людей - они уже просто не ехали на работу.

Мы Ирпень проехали, потом следующая остановка — и всё.

Электричка остановилась, и всё — мы дальше уже не едем. То есть, все люди вышли, и старались уже уехать чем только можно было.

Потому, что уже до работы уехать было нельзя — в сторону Киева. Это было двадцять четвертое число. То есть — ни какой транспорт. Ни электрички, ни маршрутки — ничего.

Пришлось электричкой следующей, которые еще ехали с Киева — которые ехали в сторону Коростеня — ехать назад.

Но это еще не было сознание полномасштабной войны, и вообще слова войны — еще не было.

Как ваше село провело последующие дни?

Первое, что начали делать — землянки в лесу. Потому что у нас, получается, село, как я думал до этого, что оно Богом забытое село. Что оно никому не нужно, что туда никто не зайдет, и вообще. Сельская школа - вообще нет инфраструктуры.

Но односельчани, они начали готовится. Пожилые люди — сорок лет, пятдесят. Шестдесят.

Готовится именно к войне. Начали именно рыть землянки.

Вокруг лес, и вот в лесу начали рыть землянки. Техника, было кому помочь, эскалаторы, краны.

Все дружно рыли землянки. И что тогда меня удивило, что землянки рылись на том месте, это ж по расказам, где во время Второй мировой — тоже самое делались землянки.

Но даже не этот факт удивил: где наша семья и соседи рыли землянку, потому что рылись не только на одну семью — вот рядышком горб был насыпан. Этот горб — могила неизвестному солдату, который погиб во Второй мировой войне. А рядышком — наша землянка. Как нам преподаватель в школе говорил — история повторяется. И к сожалению, никогда не верил в эти слова — какая история может повторятся — но когда начали рыть, там где рыли раньше — ты понимаеш. История к сожалению — повторяется.

Самой сирены в селе, как такой - не было. Её изначально и быть не могло — потому что ее не было слышно. А тревога в сельских местностях — это церковь. Это колокола.

Но тревога — это были и взрывы.

Взрывы, когда они реально начались — Бородянка.

Бородянка рядом, и оно слышно, оно все дрожит. Но этого еще не боялись.

А вот когда начали летать самолеты, летать истребители... Реально, их много, и они летят близко, и такое чувство, ты даже посмотреть на них не можеш вверх, потому что такой гул, что тебя приглушает.

Вот тогдя начали боятся, и начали убегать именно в лес. И вот это постоянно — в лес бежиш, в лесу сидиш под землей. На вечер возвращаешся, потому что изначально на вечер было тихо.

Утром опять взрывы, их реально не видно — но их везде слышно.

Сначала мы не собирались выезжать. Но через дней шесть — семь, к нам начали в село свозить людей.

У нас не было центра, просто возле церкви выгружали людей из Бородянки. И разселяли у нас их просто по домах.

И они были настолько запуганы — мы еще этого просто не понимали. Где то там “полетело”, где то там взрыв, окна дрожат. Но ты еще на глаза свои это не видиш. Ты не понимаеш. Но все равно боишся.

А вот люди, которых привезли из Бородянки — летит истребитель, летит самолет — мы на это смотрим. А люди из Бородянки просто падают и лежат на земле.

Падают, прячутся под что угодно — лишь бы только скрыться.

Дети — дети запуганные, трусятся.

Как коментируют военную агресию ваши знакомии из россии?

Сейчас очень популярные разные онлайн игры. И большинство знакомых — ты играеш — это не только с россии. Но большинство - россияне.

К сожалению — не на каждый сайт ты можеш зайти в игру. Но даже куда ты можеш зайти — ты не можешь с ними общатся.

Абсолютно. Потому что, если только ты задаёш какой то вопрос, спрашиваеш - как вы к этому относитесь, что конкретно у тебя там происходит? Какие конкретно причины? Я смотрю новости, опросы, что вы так поддерживаете наступление на Украину. И не только на Украину.

Говорю, что ж происходит. Еще месяц назад мы могли нормально общатся, мы друзья, знакомые — тут вдруг мы стали врагами.

И на эти вопросы ответов нет. Ответа и не будет. Потому что ответ один — “об этом я не могу говорить”.

А когда конкретно спрашиваеш — “а ты поддерживаеш” — он сразу не отвечает. А потом отвечает — “да”.

Встречались ли Вам события, в которых вы видели преступные действия против таких мирных жителей, как Вы?

Cтопроцентовое свидетельство с Бородянки, где в подвале муж знакомой. Я не знаю, как он остался живой.

Он живой, но он психически больной. Ему больше сорока лет, а по разговору — ему лет шесть.

Там ситуация просто... Там сколько их в подвале было людей, конкретно я не знаю цифру, но мужчин растреляли — я не знаю как он выжил. Но он выжил.

Мужчин растреляли сразу. Но там были кадыровцы. Это просто мерзкие твари, которые мужчин растреляли сразу.

Женщин насиловали поголовно. Не было ни одной женщины с подвала, которую они б не насиловали.

И насиловали толпой — по пятнадцять, по двадцять человек.

Это то, что знакомая расказывала. Это не то, что ты прочитал в интернете - это что на самом деле есть.

А маленький ребенок был, семь или восемь лет — он хотел защитить маму — дети как, дети всегда хотят защитить маму.

Так они не раздумывая, сразу этого маленького ребенка растреляли.

Вот вам кадыровцы.

Вот вам “русский мир”.

- Меня зовут Тарас Зозулинский, я журналист со Львова, продолжаем нашу борьбу. -