«Сидишь в погребе молишься, чтобы ты не увидел смерти своих детей»

Мне полных 49 лет. Родился в Золочеве. Переехал с женой в Харьков. У меня четверо детей. Работал в Харькове, грузчиком, водителем на мясокомбинате.

Мы то квартиру снимали, то переезжали с места на место. Хотели свою квартиру иметь, зарабатывали, деньги складывали. 

Потом получилось так, у меня от отца остался дом в деревне. Отец умер и мы переехали в Золочев. Прожили десять лет. Но дом не переоформили, потому что он умер, болел сильно, от инсульта умер - я не успел переоформить дом.

Дом сейчас остался пустой.

Какими вы помните первые дни полномасштабной агрессии?

Про войну я узнал еще 23 числа. Сестра мне позвонила, у неё в россии, это получается мой двоюродный брат. Он работает в Москве. Позвонил моей сестре двадцать третьего числа. И сказал, что двадцать четвертого возможно у нас будет война.

Когда я двадцать третьего числа отработал на работе, приехал домой. 

Работал на Героев Труда, на Салтовке. Приехал домой, мне сестра позвонила. Я сначала не поверил. Говорю, ну не может быть, чтобы россия с нами начала воевать. А сестра говорит — все может быть, сегодня нормально, а завтра кто его знает.

Утром я проснулся от того, что я услышал взрывы. Я думал может у кого то свадьба, день рождение, кто то там гуляет, салюты пускают.

Но когда уже сестра мне позвонила и сказала, ну что ты поверил теперь что началась война? Героев Труда начали бомбить, и все такое. Разнесли там Рынок, и дальше происходят взрывы.

Я к жене подошёл, говорю наверное началась война, Наталья наверное не соврала, потому что слышно взрывы. Это было далеко, но слышно, земля даже тряслась.

Когда уже к нам подошло, когда снаряды взрывались прямо возле дома, то уже такие вот здоровые ямы от снарядов - это просто не расскажешь.

Тогда мы уже испугались. И тёщу с собой брали, и люди уже начали убегать в подвал дома. Залетала туда целая толпа. И сидели. Все тряслись, от того что просто дом ходуном ходил. Как на волнах его качало — это взрывная волна его качала. 

Сидели в этом подвале, кушать ничего не было, мы сидели голодные наверное дня три. Только вода. У меня ребенок разрывался от плача, от того что не было ничего поесть — мы ничего с собой не взяли, потому что это нас настигло неожиданно.

Мы сидели там, не выходили. Даже спали там и днями, и ночами. 

Днём, когда спокойствие было, кто мог выйти, крупы купил. Заходили в этот подвал, у нас была такая кастрюлька, и баллон газовый. Мы варили кашу, и каждому давали по чу чуть — в основном всё делили детям...

Когда разваливались дома - углы отпадали. Ты выходишь с подъезда и видишь такое: балкон падает ни с того, ни с сего. Это очень страшно. 

Когда эти взрывы прекратились, это день буквально был такой за неделю, я жене говорю — пока сейчас спокойно, возможно мы куда то переместимся, потому что невыносимо так сидеть в подвале.

Мы зашли в квартиру, собрали документы. Когда собрали все необходимые вещи, спускались на первый этаж, опять началась пальба. Мы чудом забежали в подвал, и опять сидели в этом подвале.

Это длилось по два, по четыре часа — эти обстрелы.

Первого апреля настало такое спокойствие, мы наняли машину и выехали в деревню Золочев.

Свидетелем каких событий вы были в Золочеве?

Я видел руины, танки подбитые, машины разбитые. Когда проезжали, на полях стояли машины. 

Когда мы приехали в деревню — я сам себе не поверил — такая колонна подбитых машин стояла. 

Но в деревне было спокойствие, мы от этого ужаса где то неделю отдыхали. Приходили в себя.

Но потом уже началось новое нападение.

Когда с Белгорода наступали российские танки, наши отбивались, россия стреляла по Золочеву, и очень сильно. У меня хата подпрыгивала так что ужас был.

Мы сидели в погребе. Я там провел свет.

Отец сделал погреб мощный, с полметра бетона было и ляда железная.

От этого взрыва сорвало ляду железную.

И когда ляда сорвалась, я уже думал с женой — нам просто хана. 

Когда перестали стрелять — мы вылезли из погреба. Окна все в хате, что были целые — все вылетели. 

Шифер тоже слетел с крыши. Рамы тоже сами выпали. Потолок осыпался, упал.

Все соседи, которые возле меня жили — все по погребам. 

Мы позакрывали двери в комнатах, сидели на полу в прихожей. Потом уже легли на пол. Потому что хата — ну просто ходуном, как на море, как на корабле каком-то. Земля просто «ходила» — это не хата. Земля просто тряслась. Как на волнах себя чувствуешь.

Дети перепуганные, все ревут. Ты их успокаиваешь, они вообще не реагируют.

Видел, как в соседские хаты попадали эти снаряды. Разрывались крыши, хаты от этих снарядов.

Я даже не поверил своим глазам — я такого никогда в жизни не видел. Это такое - когда в хату попадает снаряд, взрывается крыша, разлетается хата на куски. Чудом моя хата уцелела. Но пол крыши нету, снесло. Сейчас на данный момент, я не знаю, что с ней там происходит.

Как вам удалось вывезти семью?

По телефону пришла СМС-ка - мы в Золочеве сидели где то недели две, ходили - гуманитарную помощь нам выдавали. 

Пришла СМС-ка через две недели — что эвакуируем людей. Только детей и женщин. Я своей жене сказал — не жди ничего — бери детей, записывайся, выезжай. Я уже как то сам здесь останусь. Главное, чтобы вы были живы. Она записалась, это было семнадцатого марта. Я их собрал. 

Последнюю ночь, с шестнадцатого на семнадцатое — был очень сильный обстрел. Пострадало 18 хат. В том числе мой флигель. Попал снаряд — его разнесло. Мы когда сидели в хате, у меня и двери выпали и крыльцо разнесло в щепки. Когда мы утром вышли — я двери открыл с хаты, здесь в коридоре дверей нету. И крыльца тоже нету. Думаю, ничего себе, как вроде бы танк какой-то проехал. Жена там чуть не посидела. Когда мы выходили из хаты, я их вел на автобус, слышны выстрелы были.

Такое как из пулемёта стреляли – что ли. Мы быстро прибежали с детьми, добежали в центр, посадил я их в автобус, меня туда не пустили. Сказали, что мы мужчин не берем, мужчины остаются здесь, что мы их не можем вывезти.

Встречались ли Вам события, в которых вы видели преступные действия против таких мирных жителей, как вы?

Если я не ошибаюсь, по-моему Парижских Коммунаров. Потому что там на углу дом просто высекло. Потом следующий дом, прямо лицевая сторона – вообще снесло её. Когда всё стихло, накрыли таким синим брезентом и крышу, и хату, и окна.

Дальше по улице – угол вынесло. 

Потом когда я проходил — ещё попал снаряд в трубу, где вода. От снаряда такой ров вынесло, что просто вода шла, и залила человеку весь двор. Потому что там центральная труба шла. 

Напротив получается дом – тоже разрушений очень много было. Это может быть за час, за два — в сколько там угодило хат, наверное штук двадцать домов. Это точно.

Когда я шёл домой уже начались взрывы еще посильнее. Я шёл по-над заборами, думаю, чтобы хоть как то сберечь себя. Когда я шёл, возле школы упал снаряд, я упал на землю. 

Обстрел прекратился, я поднялся, дальше пошел. 

Когда я уже доходил домой, встретил своего кума. Говорит, если хочешь давай останься у меня, чтобы ты сам дома не сидел, побудь у меня некоторое время.

Мы пришли к нему, у него был чай. 

Он живет один, у него семья куда то еще раньше уехала. Посидели, обговорили россиян, которые на нас напали. Я в шоке, мы не ожидали, что они на нас нападут. И за что? Мы им ничего плохого не сделали, мы жили всегда в мире. А тут на тебе, бабах, они на нас ни с того, ни с сего напали.

Только чай допили – опять – бабах – начались эти взрывы. Мы к нему в погреб забежали, сидели там в погребе. Ну, наверное, точно до вечера.

Это было с утра, с десяти часов, и мы сидели до вечера, часов где то до восьми.

Он пошел набрал баклажку воды. Мы сидели, вот это хлеб с солью ели, водой запивали. 

Такого времени даже не было чтобы сходить в туалет, постоянно бабах, бабах, бабах.

Просидели целую ночь в погребе. Утром вылезли. Ему попал снаряд в сарай, сгорел сарай. 

Вышли по двору смотреть – у него в заборе дыры, от осколков были. Мы просто удивились – там метал наверное «двойка». И такие дыры. От чего могло быть?

В огород зашли – там две ямы здоровые от этих снарядов.

У него теплица была – когда мы туда зашли – там Бог знает, что. Он выращивал зелень, помидоры, перец для того, чтобы весной продавать рассаду. Но там ничего не осталось – этими снарядами, там просто все «убито» было...

Я пришёл к себе домой, посмотрел что у меня от этих взрывных волн: окна все выпали, просто на земле лежали. Я тогда себе думаю, чего мне оставаться - когда холодно. Середина марта, мороз 15 градусов, дрова закончились, топить нечем. Думаю, поеду я наверное к своим.

Известно ли, что с вашей квартирой в Харькове?

Где мы жили, там полдома короче разнесло. То ли от ракеты, то ли от чего. Я когда созвонился с соседями, соседка сказала, что панель стоит, а с другой стороны, как бы полдома нет...

Пережить такое, это никому не пожелаю, даже врагу. 

Это очень тяжело, тем более с детьми, когда ты сидишь, а над тобой снаряды летают. А ты сидишь в погребе, молишься. Чтобы тебя не убило. Или твоих детей. Чтоб ты не видел смерть детей своих.

Меня зовут Тарас Зозулинский, я журналист из Львова, продолжаем нашу борьбу.