«После удара по нашему хранилищу оборвало трубу с горячей водой. Товарища облило кипятком, одежда вся приклеилась»

Ножайский Денис Борисович, рожден в Волынской области, город Нововолынск. Мне 34 года, я 88 года рождения. Прожил в основном всю жизнь там. 
Но бывало так что второй мой город - Мариуполь. Потому что у меня тетя и ее сын всю жизнь прожили там. 
После Чернобыльской, этого взрыва, их переслали туда. Выделили как матери одиночке квартиру. И она там всю жизнь жила. Получается, почти каждое лето я ездил к ним. 
И вот то, что сейчас происходит в Мариуполе - мне очень больно знать и слышать.
Если ближе возьмем — война всё испортила. Для меня это был шок очень большой. 
Так вышло, что у меня не было никаких средств информации, я был полностью в работе. 
И так получилось, что я однажды проснулся. И был удивлён: куча очередей, магазины, банкоматы. 
Я не понимал, что происходит.
Я не слышал этих взрывов в аэропортах, что там происходило. 
Но когда я начал с людьми общаться, я просто понял, что началась серьёзная война, что путин сошёл с ума. 
Я еще две недели был в Киеве. 
Потом объявился мой коллега, который почему то с первых дней войны пропал. 
Я не знал эти две недели с кем созвонится, что мне делать. 
С тетей с Мариуполя потерял связь. Я очень за неё переживал, хотел даже поехать за ней туда. Потому что ее сын, он уже больше трёх лет в АТО контрактником. И получается, что его сразу на передовую послали. Мы все переживали за тётю, понимали, что в Мариуполе очень серьёзный обстрел идет, а она пропала со связи...
За тётю слава Богу - в Житомире она появилась потом на связи. Правда получила очень серьёзную психологическую травму. 
Она вообще воспитателем детского сада была всю жизнь. 
И больше двадцати лет прождала в очереди на квартиру, ей дало государство. 
И она рассказала, что нету уже ни той квартиры, что ей дали. 
Ни того общежития, где она изначально жила, все разбомбили. 
Тётя была такая всегда жизнерадостная — сейчас у нее постоянно слезы. 
И нарушена у нее психика — понимаете. Люди пережил там ужасные вещи...
Второй или третий день войны, я жил на «Универсаме» -  Позняки, улица Ревуцкого,18. 
Это очень близко возле райотдела полиции на улице Кошица. 
И когда эта вот крылатая ракета летела, ПВО наша сбыла её. 
И ракета поменяла свое направление, или кусками — но она попала в жилой дом. 
Снесла пару этажей. Вот это лично я видел. Тушили этот пожар, и разбирали эти все уламки. 
И эту воронку я видел лично...
Бои знаю на ТЭЦ были, это когда я еще присутствовал в Киеве, за электростанцию — вот за нее был бой — это мы тоже слышали ночью.
Я не знал, что делать. И тогда появился мой коллега по работе. И он говорит, помоги мне пожалуйста. 
 А у меня были права водительские. Один мужик давал бус свой и попросил,  чтобы мы его жену и ребёнка вывезли хотя бы до Киева. А потом за границу. 
Такие были планы, но так не получилось.  Мы поехали в Бучу, это еще было более двух месяцев назад. 
Еще до этих зверств - когда насиловали, убивали людей. 
Но уже обстрел был.
И когда мы приехали, мы попали как раз на первый обстрел,  когда «попадали» уже по мирным домам, по всему городу.
Нам пришлось спрятаться в укрытие в том же доме, где он снимал квартиру. 
Мы пошли туда в укрытие, и там было еще пять женщин, и девять детей.
Мы пробыли там почти трое суток - не выходя. Обстрелы были серьёзные и информация была о том что,  россияне уже в городе. Что рашисты там уже.
Мы не так за себя переживали - как за женщин и детей. 
Через двое суток я все-таки вышел на улицу и увидел ужас. Получилось так что дома были уже рядом развалины наполовину. 
И в нашу машину «прилетело» тоже — машина сгорела. Взорвалась — сгорела — вообще дотла.
Я вернулся в подвал, рассказал все Саше. Мы старались так, чтобы женщины этого не слышали, чтобы меньше паники и меньше дети плакали.
Решили — ночь перебудим, и едем хотя бы на электричке. На любом транспорте, на каком получится.
И вышло так, что в ту ночь «попало» именно в наш дом, в котором мы прятались.
С нами был Вовчик, сам он с Бучи, мы там познакомились. 
И получилось, что после удара оборвало трубу с горячей вода.
Горячая труба оборвалась, облила его. 
Мне немного осколки попали в ногу, мне делали уже тут операцию.
Его облило водой, кипятком, это было ужасно. 
И так получилось, что мы должны были покинуть этот подвал, потому что мы думали, что все обвалится. 
И до утра, до этой электрички, мы забрали всех детей, сели на этот поезд и приехали на Дарницкий вокзал. 
А там ждали отправления на Львов...
У этого Вовы состояние было критическое, к нему одежда вся приклеилась. 
Ужасно, он получил очень страшные ожоги. Так получилось, что нас госпитализировала “Самаритянская помощь”, слава Богу помогли...
Стреляли просто по всему городу. Там не было ничего такого, что им угрожало — никакой военной базы — ничего там такого нету. Они просто хотели разбомбить. 
У них же мания — что в каждом доме прячутся военные, за мирным населением. Это всё их соображения.
Это были Грады, очагами было — то там, то там. 
Кушать у нас - был такой случай, один владелец магазина знал, что уже подходят русские солдаты. 
Он просто открыл свой магазин. И начал раздавать всё людям местным, мол забирайте, потому что придут русские и будут грабить.
Ничего такого горячего у нас не было, было там печенье. Нужду ходили справляли в ведра. 
В основном там были девочки, маленькие, от четырех лет до двенадцати.
Но слава Богу они все уже вывезены в Европу, и моего коллеги жена с ребенком уже в Голландии.
Я сейчас прохожу реабилитацию ноги, у меня есть военная профессия, я оператор танка Т-64 Б-1. 
В 2008 - 2009 гг. служил. Я стал во Львове на учет. Надо вылечить ногу. И пойду защищать страну. 
Другого выхода не то чтобы нету — желания нету. 
Именно, желание такое, за то что они натворили — просто мстить им — вот и всё. 
Хочется дать им ответ. Такой, чтобы они больше в жизни никогда не возвращались сюда, и даже в мыслях у них ничего подобного не было.

Меня зовут Тарас Зозулинский, я журналист из Львова, продолжаем нашу борьбу.