Онкобольные и война. Как во Львове спасают больных переселенцев

Львовский онкологический региональный лечебный диагностический центр.

Украинская клиника мирового масштаба. 8500 операций, 25500 пациентов ежегодно. 164 врача, работающих в 17 отделениях.

Здесь одновременно может находиться до 540 пациентов.

А еще 3 лаборатории – клиническая, цитологическая, радиоизотопной диагностики, кабинеты гипербарической оксигенации, функциональной диагностики, эндоскопический, бронхоскопический.

В поликлинике Центра работают кабинеты шейки матки, маммолога, урологический, торакального хирурга, химиотерапевта. Поликлиника принимает более 120 тыс. больных в год.

На базе Центра расположена кафедра онкологии и медицинской радиологии ЛНМУ им. Д. Галицкого.

Меня зовут Хавунка Андрей Владимирович, я работаю врачом по лучевой терапии, в одноименном отделении Львовского Онкоцентра с 2006 года.

Желание быть врачом у меня появилось еще со школьных лет. Я решил стать врачом. Родители меня в этом поддержали. И после окончания Львовского медицинского университета, в 2006 году, я прошел интернатуру по радиологии. После чего прошел специализацию по лучевой терапии.

И с этого времени работаю во Львовском областном Онкоцентре — в отделении лучевой терапии. Лучевая терапия — это один из основных трех методов лечения в онкологии: хирургия, химиотерапия и лучевая терапия.

Лучевая терапия у нас применяется как при радикальном лечении, так и в комбинированном лечении.

Пациенты в основном проходят все методы лечения. То есть, идет операция, после чего производится химиотерапевтическое лечение. После этого проводится лучевая терапия.

Или одновременно – химиотерапия вместе с лучевой.

Отделение у нас достаточно загружено, у нас лечится около двухсот человек в день.

Это достаточно много людей. Для этого у нас есть соответствующее оборудование – аппараты для лучевой терапии. У нас есть два аппарата. Кобальтовый аппарат и ускоритель линейный, американского производства. Ускоритель появился у нас во Львове с 2007 года. Это современная техника, современная аппаратура, которая даёт возможность качественно проводить лучевую терапию на самом высоком уровне — мировом:

давать дозу облучения, дозу радиации чётко на опухоль, зону регионарных лимфатических узлов, подлежащих этому облучению.

Конечно, два аппарата на такое количество людей — это мало. Поэтому сейчас идёт у нас монтаж, ремонт в отделении, где будет устанавливаться ещё один, третий ускоритель. Ещё более современный.

Как в самых развитых странах, в Германии, США. И в ближайшее время мы его откроем. Качество лечения от этого только улучшится.

В больнице есть фактически все хирургические отделения, кроме нейрохирургии. Ей занимаются в других учреждениях.

Остальное полностью обеспечивается хирургическим лечением. Химиотерапевтическое отделение – отдельно. Большая «химиотерапия». И наша лучевая терапия.

Достаточно большой Онкоцентр, работающий как на Львовскую область, так и на смежные области, которые находятся возле нас. А в настоящее время, учитывая состояние войны, также мы лечим и многих пациенты из областей, которые раньше к нам фактически не приезжали: Харьковская, Херсонская, Николаевская.

В начале войны у нас было много пациентов из Киевской области, из Киева.

С Востока и Юга Украины у нас и дальше продолжают пациенты поступать. Людей много.

И мы стараемся всем оказать помощь на современном уровне. Никому не отказываем. И лечим – скажем так.

Хорошо бы, если бы все люди, каждый год, проходили профилактическое обследование. Так же как мы медики проходим такие обследования. Такие как рентген, кардиограмма, УЗИ, другие исследования.

Для того чтобы была возможность выявить болезнь на ранней стадии, когда она ещё совсем не ощущается. Когда болезнь уже в запущенной стадии, тогда и лечить эту болезнь обычно гораздо труднее.

Если на ранних стадиях, если например взять рак гортани, такую ​​локализацию — то на ранней стадии лечится даже только лучевой терапией. А на поздних стадиях — здесь уже нужно привлекать и хирургическое лечение, которое очень травматично.

Потому что пациентам фактически делается такая операция, как ларингэктомия, когда «убирается» гортань полностью. Человек после этой операции не может разговаривать. Но это делается по жизненным показаниям. При этом производится и химиотерапия, и лучевая терапия.

То есть, при запущенности болезни – сложность лечения растет. И тогда пациенты нуждаются в комплексном лечении, и оно более травматично для пациента.

Скажем так, все эти наши виды лечения, для пациента, у них есть свои осложнения.

Как химиотерапия, так и лучевая терапия. Но если эти лечения применить правильно, в правильном порядке – для пациента есть шанс на излечение. Поэтому хочется сказать, чтобы каждый человек, хотя бы раз в год проходила профилактические осмотры. Обращался к своим семейным врачам. А семейные врачи — уже в соответствии с возрастом, будут назначать определённые обследования, которые нужны человеку для того возраста.

Даже учитывая условия войны — финансирование в больнице и лекарственные препараты есть. Пациенты сейчас практически не покупают никаких препаратов, ими мы обеспечены.

Делаются ремонты, продолжаются работы. Как я уже говорил, у нас устанавливается самый новый, очень дорогостоящий современный аппарат – для лучевой терапии.

Со временем мы будем на уровне самых современных европейских больниц. Много пациентов из тех областей, где идут активные боевые действия, которые переехали.

Мы стараемся им всячески помогать. Мы понимаем их сложное положение – чисто по человечески. Пытаемся им помочь. Не только в медицине, но и психологически.

Врач — это такая профессия, в которой нужно постоянно учиться.

Потому что стандарты лечения с течением времени изменяются, совершенствуются. В мире производится большое количество исследований. В частности, в Европе, США. Они финансируют эти исследования, и обычно на основе этих исследований изменяются стандарты лечения.

И нужно конечно нам за этим следить и учиться. Очень хорошо было бы для нас, если бы у нас было больше возможностей стажироваться за границей.

Перенимать этот опыт. До войны мы ездили, и за границу, и учились. И в Польше мы были, и в Германии – в Дюссельдорфе. Наши коллеги были и в Швейцарии, и в Штатах. Надеемся, что война закончится, и мы будем иметь возможность учиться за границей. Перенимать этот опыт - на пользу наших пациентов.

Евчушкина Алла Михайловна, родом я из Херсона.

Выросла я в прекрасном крае в Украине, проживала в последнее время в живописном селе на берегу Днепро - Бугского Лимана.

Красота вокруг, всё. Которую теперь забрала у нас россия, унесла всю нашу жизнь. Я до войны, еще в ноябре месяце заметила, что у меня уже…

Я до этого видела, но как-то не шла к врачам, потому что у меня пенсия маленькая. Думала, что ничего страшного. А однажды я стояла, и идёт семейный врач. Я её попросила, чтобы она осмотрела меня.

Она касается и говорит: «Досиделась. Чтобы завтра была в больнице». Я пришла, меня осмотрели гинекологи, я сдала анализы.

И мне сказали, что у меня онкология, и нужно ехать в больницу. И я на следующий день поехала в больницу в Херсон. Там прошла обследования. И у меня — рак третьей степени, правой груди. И лимфоузлы с метастазами.

Так я лечилась, и 22 февраля мне сделали пятую химиотерапию. 23 - ого я выписалась. А 24 февраля началась война.

Очень тяжело переносила. После химиотерапии приезжаешь, первые дни и тошнит. Тяжело. Спасалась цитрусовыми. Апельсины, мандарины. Сын привёз мне, в холодильник положила. И постоянно их ела. Вот я ими спасалась.

Химиотерапия – это тяжело. У меня пошло сразу на печень, у меня увеличилась печень сразу. После первой химиотерапии последовали плохие анализы, вдвое увеличилась печень. И мне нужно было шестую химиотерапию делать, но мне не стали делать. Потому что у меня очень плохие анализы были.

Двадцать четвёртого началась война. У меня подвал такой, что в него нельзя было прятаться. Засыплет – и всё. Поэтому я лежала на кровати. И однажды, помню, утром, без десяти шесть. Слышу – это такой гул был, я даже сейчас не знаю, как рассказать.

Один гул над крышей. И второй. И второй снаряд возвращается и взрывается. А утром когда я встала, включила телевизор, там объявили, что без десяти шесть летели две крылатые ракеты.

Одну из них сбили. И это они были, это я слышала, это был ужас. В тот день, когда я уехала, тогда у меня уже жила сестра с Александровки. Это рядом село.

Его уничтожили "орки" с лица земли. Там от домов совсем не осталось ничего. Передают знакомые, что там делали полигоны. Расчищали, разделяли, дома разбили. Заборы, они всё танками полностью разровняли.

«Орки» эти ходили по домам, забирали у людей всю бытовую технику, всё, что можно было грабили. Продукты отбирали, всё полностью грабили. Людей убивали. Сколько трупов там наших односельчан. И в соседнем селе очень много. Они не щадят нас.

25 февраля мне нужно было пройти томографию, как раз я в очереди стояла в областной больнице. И началась война и уже всё. Когда началась война у меня магазин рядом, потому что я не могла много ходить. У меня проблемы – я ногами не могу ходить. У меня болят очень ноги.

Спасло то, что позади меня магазин, и я купила себе продуктов. У меня было что есть. Свет и вода – это такое. Как перебьют что-нибудь, у нас сразу ремонтировали. Коммуна льна техника работала, всё восстанавливали. И дальше снабжали людям воду и свет.

В тот день, когда я уезжала, мы с сестрой сидели и хотели идти обедать. И я не знаю, что меня остановило, что я не ушла. Ну, минут на десять задержалась.

И сидим, слышим, что такое? Осколок попал в окно и последовал взрыв. Посыпалось стекло. Я выбегаю, сестра за мной. Смотрим, а у меня из детской комнаты дверь открыта.

И стекло - мелкие кусочки в двух комнатах. И пробита большая дыра в окне. Выхожу на кухню, а там тоже пробито окно.

И если бы мы с сестрой сели кушать — там как раз стол стоял, и нас бы не было в живых. То, что мы задержались, что мы не ушли — поэтому остались в живых.

Мне сосед дал скотч, я заклеила окно. А после обеда сидели и уже говорили, что уже в селе оккупанты появились.

И ходят по домам, требуют паспорта и проверяют людей. Я слышу кто-то стучит. Я выхожу, смотрю в окно – незнакомое лицо.

Я говорю себе – ну что Алла, принимай «гостей». Открываю дверь – думала, что «они» уже. А это была невестка, моей сестры родной, с мужем. Говорят - Толик нам сказал - это племянник мой, сестры сын, чтобы мы вас забрали и вывезли отсюда.

Потому что сегодня здесь будет жаркая ночь. Чтобы мы вывозили вас из Станиславовки. И мы уехали с ними в Александровку, потому что уже вечер был.

Когда мы ехали, уже вслед нам стреляли. Мы выскочили по второй улице и под Лиманом ехали.

Убегали на ту Александровку. Там нам нужно было пересидеть ночь. А утром в пять часов уезжать.

Так четырнадцать часов, которые мы сидели там, это невозможно было вынести.

Каждые полчаса что-то взрывалось. И над головой. Тот подвальчик, если бы на него упало,

то в живых бы уже никого не было. Там для закруток подвал.

Поэтому мы до пяти утра посидели и тогда поехали на Николаевщину.

Я уехала из дома, в чём стояла. Вы не поверите – у нас времени не было. В чём стояла — в галошах, в безрукавке, домашнем порванном свитере и штанишках. Так я и уехала.

И ничего не было. Так я осталась здесь налегке. Добрые люди мне помогали всё время. Обули меня, одели меня. И тогда мне звонила на Николаевщину моя знакомая детства.

И говорит, что ты сидишь Алла. Говорит, нужно обращаться, нужно лечиться. А я говорю – куда я обращусь, ведь у меня ни одежды, ни денег – ничего нет.

Даже телефон у меня остался там. Она говорит, я тебе дам номер телефона и звони в Министерство здравоохранения.

Я слышала, что там помогают онкобольным. И уедешь лечиться. Я звоню в Министерство, они мне дали номера телефонов Киева, Львова и еще какого-то города. Я забыла.

Позвонила в Киев, там нужно жильё, у меня нет, а в больнице нельзя. А во Львове здесь моя одноклассница из Николаева - её приютили здесь.

Думаю, я у нее спрошу, если она меня возьмет — я поеду. Позвонила я в Онкоцентр.

И попала, это золотой человек, человек от Бога. Я всю жизнь буду его помнить.

Если бы не он, я не знаю, чтобы со мной было. Это Триль Орест Владимирович. Врач этой больницы. Он разговаривал со мной с полчаса.

Я ему сказала только, что бежала, беженка, как мне лечиться, если у меня ничего нет. А он сказал, что лечить меня будут бесплатно.

Я позвонила своей подруге, и она сказала, чтоб я приезжала. Что она договорилась и меня возьмут в больницу на два месяца.

В понедельник я приехала сюда сама в больницу. Орест Владимирович дал мне телефон. Говорил, чтобы я позвонила по телефону и он меня встретит. А я думаю, я сама найду.

Мне подсказали, я подошла к его кабинету, в приёмной спросила и мне разрешили. Когда я зашла, я увидела такого доброго, отзывчивого человека, с улыбкой.

Он встретил меня. Я говорю, я к вам звонила из Херсона.

Я почувствовала от него тепло. Он заботился обо мне, всюду ходил со мной. По всех кабинетах он меня водил лично.

А когда начали обследование, оказалось, что у меня очень плохие анализы — печень. Я начала принимать лекарства, состояние улучшилось. Тогда мне назначили операцию.

Орест Владимирович лично оперировал. И заведующий отделением Процко Игорь Васильевич. В этом отделение, в которое я попала, я почувствовала тепло и помощь после всего, что у меня случилось.

Добрые врачи — львовяне, помогали, беспокоились за всё.

Я думаю, что всё зависит от руководства. Игорь Васильевич организовал коллектив. И там у него даже медсёстры,

даже санитарки очень трепетно относятся к своим пациентам.

Я благодарна тем людям, которые меня лечили. Мне сделали операцию 2 июня. Я на несколько дней была выписана.

И мне повторную операцию уже провели в гинекологическом отделении.

Мне удаляли матку – ведь после того, как мне сделали первую операцию – у меня начались сильные боли. После этого я выписалась – 26 июня. Как раз мне было 66 лет, день рожденья.

5 июля я уже сюда пришла на лучевую терапию. И с тех пор я лечусь. Сегодня уже будет двадцать вторая процедура. В этом отделении очень чуткий заведующий – Волк Пётр Иванович.

Врач, ведущий меня — Хавунка Андрей Владимирович. Не бывает такого утра, чтобы он не зашёл и не спросил, как я, как моё здоровье.

Очень отзывчивые и медсёстры, и санитарки здесь.

Одежду дали мне, так как у меня совсем не было одежды. И санитарка мне дала, и выписалась больная – тоже мне привезла одежду.

Звоним, связь поддерживаем. Говорят, что там постоянно бомбят, убивают людей.

«Орки» в Херсонской области — вот выращивают люди овощи — и капуста, и огурцы, и помидоры,

всё гниёт у них. Россияне не дают вывозить. А кто вывозит, они выбрасывают с машин, а потом расстреливают.

Возле машин лежит труп — человека что вёз. Его убили. Чтобы люди смотрели. И не делали этого.

Они не дают людям жить. Всё вывезли, угнали. Они всё полностью уносят.

Очищают полностью дома. Даже не чуждаются нижнее бельё воровать. Со своими женщинами разговаривают и рассказывают, что они купались в джакузи. Они увидели, что у нас люди так хорошо живут в Украине. Что у нас даже джакузи в деревне есть.

И целый там час купался. И говорит жене: и тебе взял. И футболочку, и трусики, и косметику взял. Мало того, что бытовая техника. Они даже нижнее бельё — и то забирают у людей.

Это изверги, дьяволы. Больше ничего. путин это не человек – это дьявол.

Данный материал подготовлен и профинансирован The European School of Oncology (Milan, Italy) - https://www.eso.net/