"Не давали забрать с улицы тела погибших - стреляли по ногам"

Мне будет 44 года летом, первого июля. Сама я бучанка, родилась в Буче.

Детство прошло на улице Яблонская — раньше она была Кирова. У меня там и мама, и папа. В соседних домах были, дружили с детства.

Со временем и в Ирпене жила. В школах училась и в Ирпене, и в Буче. Жизнь складывалась по разному.

Последнее время я жила в Буче. У меня гражданский муж, сын Богдан, восемь лет.

Мы живем на улице Энергетиков - угол с улицей Вокзальной.

Напротив нас гимназия, памятник Шевченку стоит. БТР — танк — стоит.

Как прошел ваш первый день полномасштабной агрессии?

Когда началась война, так у нас катались и танки, и бронетранспортеры...

Как началась вот эта вся заваруха, ночью, с 23 на 24 - ого...

Муж с ребенком решил пойти мне котиков нарвать на поле. Говорит, пошли мы, смотрим — вертолеты, от вертолетов снаряды.

А там у нас аеродром хорошо видно. Просматривается. Он говорит, я в жизни так не бегал, как тогда бежал.

Еще ночь мы дома переночевали. Стреляют, слышно, стреляют. Бабахкают. Еще две ночи переспали.

А двадцять шестого с утра говорю, все — уходим. Говорю, спускаемся в низ в подвал, я ночевать здесь не буду.

Вот это бах, бах, бах, бах. Ну там война — где то война — ну это ж не у нас. А это ж оно к нам дошло.

Спустились в подвал. У нас там ЖЕК. Сантехники, электрики - ихние коморочки, каптёрочки.

Тут прибегают с других домов — возле нас девятиэтажка, пятиэтажка. И говорят — там со стороны Бородянки коланна танков едет. На Гостомель, там где аеродром.

И наше хлопцы, они моментально начали на трасе делать эти барикады, все что было под руками. А у нас траса чуть выше, маленький горбочек ну и там уже дома и многоэтажки.

И там возле этого горбочка, они прямо, эти бутылки со смесью, эти коктейли молотова, в ряд вылаживали.

Они их не пустили. Они две такие барикады сделали, они их не пустили - эту колону.

Встречались ли Вам события, в которых вы видели преступные действия против таких мирных жителей, как Вы?

Только выходим — кусок девятиэтажки горит рядом. Они стрельнулы — девятый, восьмой и седьмой этаж загорелись.

Тут хлопцы нам кричат — бегом, обратно, в подвал, еще стреляют !

Так мы просидели часа наверное полтора. Даже может и два. Они так сильно стреляли, - я слышала по радио, что на пол ложится надо, руками голову закрывать.

А там так стенка, и стульчики в ряд стоят.

Так я детей малых - бегом под стульчики.

Позалезали, говорю, головы позакрывали.

Мы тоже женщины на пол, закрывали.

Но правда, парни у нас - они молодцы. Нас успокаивали, они смотрели где, что, как лучше. И нам — всё спокойно, всё спокойно, успокойтесь: мы выйдем все жывые отсюда.

И тут, начинается такая стрельба, с одной стороны, как бы с улици Энергетиков, и со двора.

Начинают бабахкать. Именно по этому ж подвалу, по дому. И потом такой дзвон — а там в этом подвале двери железные.

И такой цокот — дзынь, дзынь, дзынь, дзынь — с автомата.

Кто то заехал во двор — они же не знали, куда им ехать. И он по ошибке заехал в двор — думал что сможет проехать.

А у нас там два дома, школа рядом, и получается просто двор — тупик.

И один выскочил, и с автомата — именно по этому убежищу. Зная, что это убежище - начал по дверям этим с автомата гатить.

Потом по подьездам начал гатить — там тоже железные двери. По окнам.

Мы когда выходили — я говорю — у нас второй день рождения. 27 февраля — второй день рождения получился.

Мы с этого подвала. Нам говорят — давайте бысто перебегайте в девятиэтажку. Конечно подвал там был ужасный. И дохлые крысы, и песок, и темень, и вонь.

Начали готовить еду на кострах. У кого там свечечки. По воду хлопцы — хорошо что у нас там многоэтажки, и есть частные дома. И туда ходили набирать воду.

На кострах готовили. Только начинают готовить — а тут бомбёжка, раз — и поубегали.

Они, вот рядом ставили, эти свои зенитки, или как оно там называется. Возле памятника Шевченка, и во дворе у нас ставили — стреляли.

У нас там такое мародерничество! В квартиры — если не открываеш, выламывают двери. Заходят, забирают что им надо. А то - и выгоняют людей. Мол, чё вы еще здесь — давайте вон отсюдова. А женщина мне расказывала — а мы спрашиваем — “а куда мы пойдем”. А они — “а нам все равно — хоть на лево, хоть на право”. И на нее автомат.

И так они в каждую квартиру заходили.

Как проходил ваш выезд из Бучи?

Когда мы убегали с Богданом, с сыном, я там побросала все, какие то документы взяла, какие то вещи, чтоб по минимуму. Ждали мы автобус.

У нас там больница - возле горсовета бучанского. Напротив больницы новый дом строился. И тут уже такой свист, а потом бабах. Это буквально от нас, пускай, метров триста. И такой дымяра.

Хорошо, что там именно только каркас был — не сам дом целый. Только вот строился.

Потом слышим — летит что то. На землю попадали, кто к дереву прислонился. Такое очущение что над головой. Но мы его не видели, что оно и где оно летит. Потом полетело в сторону Гостомеля, аеродрома...

Когда мы ехали на Белогородку — Боже, это ужасно. Мы ехали по трасе, мы с Бучи выезжали, такое все это... Торговые центры разкуроченые, новые. Потом у нас там многоэтажные дома, новые. Тоже все разкуроченые.

Всё кругом дымит.

Через каждый километр, может быть два — останавливали, с автоматами, эти русские заходили в автобус, проверяли.

А у нас в автобусе ехал парень, он вез своего отца в областную больницу, в Киев. На операцию.

И вот он им не понравился лицом. Они его — всё, давай выходи, на выход, ты куда едешь, давай показывай свои вещи, что у тебя.

Он говорит — я отца везу в больницу. Они — где отец. Отец правда ешё еле вышел. Ну, у него забрали телефон, ладно мол, едте дальше.

Как ехали по дороге — так это ужас. Машины перевёрнутые, спаленые, просто разбитые. И даже микроавтобус лежал - на нем красный крест нарисованый. Видно вёз гуманитарку, потому что вокруг куча разных вещей валялась.

Между стекольным заводом и Бучей есть переезд. Машиной там обычно легче проехать, потому что нет шлагбаума. Кто хочет быстрее в Ирпень доехать или на Бучу. Тудой обьезжали.

И там порастреливали очень много. Потому, что наши там отстреливались, их выганяли.

И русские, нелюди, прямо возле переезда - очень много лежало наших бойцов. И вот люди которые рядом — там частные дома — они хотели забрать тела. Они им не давали. Они начинали стрелять. По ногам стрелять — чтоб только не подошли.

А прямо возле нас в парке, там где у нас гимназия, возле памятника Шевченка — там прямо бой вёлся, с автоматами бегали. И во дворах у нас.

Что с вашим имуществом?

У дома верха нет. Третий этаж еще есть, но четвертый, пятый. Пятого вообще нету, четвертый киснет.

Соседи - они были чуть не погибли. Когда бабахнуло — у них заклинили двери. Не могли выйти, такой сильный обстрел. Сын на улице, а они в квартире — четвертый этаж.

Второй раз, когда попало в дом, хорошо что там никого не было. А мужчина на улице стоит, и говорит — что я буду делать. Выскочил на улицу в трусах и тапочках. Спортивные домашние штаны, курточку набросил. И у него насквозь, с одной стороны в другую пролетело.

В одного мужчины, так у него пуля рекошетмо прошла по лбу. Мы ему еще перевязку делали...

... Домой сильно хочу. Я говорила уже, мне если бы сейчас сказали — собирайся и едь домой, в Бучу, я бы ребенка под мышку, документы бы взяла, какие у меня есть. Я даже бы вещи не брала. Просто бы села и уехала.

Меня зовут Тарас Зозулинский, я журналист со Львова, продолжаем нашу борьбу.